Город не столько про бетон, плитку и деревья, он прежде всего про людей и их способность к публичному взаимодействию. Однако спрос на общественные пространства в городах России пока невысок – и не потому, что они не нравятся людям: многие просто не умеют ими пользоваться.
Кампании по благоустройству городов, кажется, не достигают своей цели. Привычный ритм жизни горожан, ориентированный на дом и работу, доминирует и не дает в полной мере раскрыться экономическому потенциалу общественного пространства урбанизированной среды. Даже во время чемпионата мира по футболу (ЧМ), когда город наводняют тысячи болельщиков, домашний телевизор оказывается важнее: ритм маятниковых миграций становится еще жестче, чем в обычные дни.
Исследования мобильности горожан, проведенные группой аналитиков компании Habidatum под руководством Руслана Дохова, показали, что типы планировки в крупных российских городах слабо повлияли на пространственную активность людей в период ЧМ. Ожидание состояло в том, что районы старой, зрелой застройки (XIX – начало ХХ в.) будут притягивать к себе публику до и после матчей, причем не только туристов, которые по определению «живут улицей», но и местных жителей.
Туристы подтвердили гипотезу, а вот поведение большинства местных ей противоречило. Если какие-то горожане и стали участниками уличной жизни, то их число едва выходило за границы информационного шума, т. е. те местные, кто стал частью уличного праздника, не смогли радикально изменить картину. Вместо того чтобы примкнуть к карнавалу, народ торопился домой, чтобы прильнуть к экрану телевизора. Предсказуемость такого поведения оказалась значительно более жесткой, нежели в обычные дни.
Почасовой анализ по зонам сотового оператора показал, что в спальных районах в периоды до и после матча складывались нетипично высокие для данного времени суток концентрации населения, а в центральных районах они возникали преимущественно за счет приезжих туристов. В обычной ситуации человек мог задержаться на работе, остаться в центре по личным делам, но футбол дисциплинировал его и заставил вернуться домой вовремя, если не раньше. Парадокс: есть событие мирового масштаба, проходящее в твоем городе, есть спрос со стороны болельщиков на уличный праздник, но фестиваля не получается, победу одерживает кресло перед домашним телевизором. Уж не телевизор ли, сначала отняв у горожанина семью, теперь принялся уводить от него город?
А был ли у него город до этого? Географ Владимир Каганский заметил, что большинство современных людей «пространственно невменяемы» – им не нужна среда, они в пространстве не «живут». По меткому выражению географа Бориса Родомана, они совершают «блошиные прыжки» из точки в точку.
Но ведь ЧМ – это публичное развлечение, которые так любят горожане. Достаточно было взглянуть на толпы, съезжавшиеся посмотреть на салют у Воробьевых гор, армию участников городских ярмарок, драки за билеты на выставки, чтобы убедиться в неувядаемой тяге горожан к публичным развлечениям. А тут-то что не так? Дело в том, что жажда зрелищ не означает способности их самим организовывать и в них созидательно участвовать. На то оно и «зрелище», что организовано для просмотра и потребления. Создавать же праздник самому гораздо сложнее.
Москва и Питер – исключение: то, что происходило на Никольской улице и Конюшенной площади во время ЧМ, было праздником самодеятельного творчества, его никто не координировал. Все «делали сами»: пели, играли, свистели, танцевали, обнимались. Болельщики задавали тон, но и завсегдатаи клубов и кафе с Мясницкой и Маросейки достаточно быстро присоединились, благо уже есть накопленный опыт dolce far niente. Совсем другая реакция была за пределами московских границ.
Роналд Энгельхарт в своем исследовании ценностей, формирующих жизненный и экономический уклад, показал, что по шкале выживание – самовыражение россияне прежде всего ориентированы на выживание и прагматические ценности – зарплату, работу, карьеру, квартиру. Здесь речь не о низких доходах: культура выживания характерна и для российских олигархов.
Самодеятельный уличный карнавал вроде бы не из российской жизни – он распространен у «антиподов», в Бразилии. А что же тогда инвестиции в благоустройство? Неужели они совершаются лишь ради того, «чтобы было красиво», вне связи с реальным спросом, вне всякой надежды на то, что когда-нибудь появится уличная жизнь – генератор общественного комфорта и экономического потенциала места?
Исследование Института экономики города по оценке кадастровой стоимости земли в крупных городских агломерациях России показало, что в зрелых городских районах с исторически сложившейся квартальной застройкой ожидаемая рента может в 1,5–2 раза превышать реальную цену сделок. Тот потенциал, который задает такая застройка для сервисной экономики, для малого и среднего бизнеса, обслуживающего потоки уличной жизни, оказывается нереализованным не только в «фестивальное», но и в «мирное» время. Это упущенная выгода для всей экономики города, в особенности для сферы услуг, которая держится на малых и средних предприятиях. Немудрено, что их доля в ВВП страны едва превышает 20%, в то время как в странах Европы и Америки она выше 40–50%. Тут дело не в одних административных барьерах.
ЧМ выявил эту особенность российских городов и поставил вопрос перед градостроителями о (не)востребованности программ благоустройства и об их (не)эффективности в текущих условиях, определяемых ценностями выживания. В благоустраиваемой «среде для жизни» отсутствует «жизнь», причем до такой степени, что даже событие мирового масштаба не просто не в состоянии сымитировать ее, а, напротив, обостряет устоявшиеся рутинные форматы несредового существования.
Значит ли это, что программы городского средового благоустройства, испытанные в Москве, неэффективны в областных городах страны? Да, покуда не изменятся ценности людей в отношении публичной самодеятельной и самоуправляемой активности, инвестиции в благоустройство будут ассоциироваться с деньгами, «закатанными в асфальт». Но если мыслить категориями поколений, то дело не так безнадежно.
Речь не о воспитании людей пространством качественной среды, а об институтах общественной свободы. Россия в начале ХХ столетия была образцом общественной самоорганизации и местного самоуправления. Российским земствам подражали муниципалитеты многих стран. Так что возражения типа «общественная самоорганизация – это не наша, не российская природа» тут совершенно не проходят.
Получается, что важнейшим инструментом современного благоустройства, отвечающим за долгосрочную экономическую эффективность территории, является институт общественной свободы. Самоорганизация – тот фактор, недостаток которого не дает развернуться городской средовой экономике. Самодеятельность, а не организованные публичные зрелища создает street life.
ЧМ оказался важнейшим градостроительным событием века. Он создал временную «полевую лабораторию благоустройства», где на опытах удалось получить доказательство взаимосвязи между типом городской среды и ценностями городского сообщества, точнее, отсутствия такой взаимосвязи на данном этапе. Прежде чем создавать среду для жизни и улицу, позаботьтесь сначала о том, чтобы была сама «жизнь», или отправляйтесь на ее поиски. Без «жизни» не будет и «улицы».
