Едва ли не каждую неделю российские СМИ сообщают об очередном провинциальном городе, где останавливаются или снижают загрузку предприятия, кормящие большинство жителей. Кризис, который мы переживаем, вновь поднял давно существующую проблему моногородов – наследие советской эпохи. Что с ними будет дальше?
Моногорода сравнительно невелики, но в России их много – около 460, и проживает там примерно 25% населения страны. Их жизнь зависит от одного-двух предприятий либо одной отрасли экономики – нефтегазовой, строительной, текстильной и т. д. Есть моногорода (примерно 60), включенные в структуру бизнеса крупнейших промышленных холдингов. С ними ничего страшного не случится, их проблемы временные, связанные с конъюнктурой рынка. Есть города на содержании у государства – работающие на оборонную отрасль, атомную энергетику, госмонополии и т. п. (еще несколько десятков). И есть "все остальные" - где присутствует просто частный бизнес, который либо развивает предприятие, если видит в том перспективу, либо закрывает его или продает. Можно ли считать эти города "группой риска"? И да и нет.
Среди моногородов, при всей упадочности некоторых, пока нет действительно умирающих. Хотя это и нельзя считать за благо, но депрессивным городам помогают держаться различные социальные субсидии вкупе с самообеспечением жителей – работой на дачных участках и (вахтовым методом) на предприятиях ближних благополучных городов. Далее, если в городе имеются производственные мощности, от которых кто-то отказывается, то, как бы амортизированы они ни были, рано или поздно появляется желающий их приобрести. Мне не раз доводилось общаться с инвесторами относительно Поволжского региона, где машиностроение разрослось как только можно, и потому насчитывается много моногородов. Их интересовало не столько существующее производство, сколько промышленная база – земля и здания с коммуникациями. То есть все то, что поддается диверсификации. Приведу в пример Димитровград Ульяновской области. Там есть два градообразующих предприятия – автоагрегатный завод (ДААЗ) и НИИ атомных реакторов. ДААЗ создавался как поставщик АвтоВАЗа, спад заказов от автопрома высвободил на предприятии массу мощностей. Постепенно гигантский заводской комплекс разделился на группы цехов с разными собственниками, открывшими разные производства – колесных вентилей (сейчас в числе крупнейших в стране), стройматериалов, порошковых покрытий, переработки пластмасс. Рабочие места сохранились, завод (в целом) развивается.
На Западе есть множество примеров не просто успешной диверсификации, а кардинального изменения профиля моногородов. Достаточно вспомнить историю американского Питсбурга. Когда-то он был центром сталелитейной промышленности США. Но в 1970-х – начале 1980-х в городе закрылись все металлургические заводы. Зато поднялась другая отрасль – электронная промышленность. Рабочие, не уехавшие в другие штаты, были "интегрированы" в новое производство, которое здесь начали развивать американские корпорации.
Изменение профиля моногорода под силу не одному лишь крупному бизнесу. Средний и даже малый бизнес тоже способен стать "рычагом" решения проблемы. Вопрос в том, чем и как его привлекать. Очень показателен опыт Испании, где провинциальные муниципалитеты разрабатывают маркетинговые карты города. В этих базах данных учитывается все, что необходимо для начала нового бизнеса – свободные площади для аренды и строительства, наиболее удобные места для производства и торговли, всевозможные организационные расходы, качество коммуникаций, трудовых ресурсов (возраст, образование, специальности) и т.д.
В России маркетинг городов находится пока в зачаточном состоянии. Хотя число успешных попыток понемногу растет. Одна из первых городских маркетинговых стратегий была принята в Лермонтове Ставропольского края. Местная администрация сделала ставку на удачное расположение (в центре курортного региона) и неплохую инфраструктуру города. Лермонтов, десятилетиями работавший на "оборонку", сейчас превращается в город услуг: там строится конгресс-центр, готовится к открытию теннисная академия.
Увы, администрациям многих российских моногородов, почти нечего презентовать. Наиболее активные и профессиональные работники уезжают в поисках лучшей доли, среди оставшихся горожан сильны иждивенческие настроения. С инфраструктурой тоже беда. Когда наш институт ведет переговоры о разработке стратегий развития, что мы в первую очередь слышим от муниципальных служащих? "Лучше скажите, где взять денег – у нас трубы текут, дороги все разбитые".
По подсчетам экспертов, только в 2009 году нашим моногородам на модернизацию и развитие социальной инфраструктуры (жилье, дороги, инженерные сети, объекты образования и здравоохранения) необходимо порядка триллиона рублей. Но эти деньги они явно не получат. На самостоятельное формирование бюджета у российских городов слишком мало источников доходов – налог на землю, а также доходы и имущество физических лиц. Все остальное они получают в виде межбюджетных трансфертов и субсидий, причем нередко средства приходится "выбивать". Есть отдельные примеры, когда инициативный мэр обеспечивал активный приток частных инвестиций в инфраструктуру (как было в свое время в подмосковном Дзержинском). Дальновидные градоначальники понимают, что создание рабочих мест – благо для города, но в целом в муниципальной среде системный менеджмент является исключением из правил. Зачем городской администрации усердно создавать условия для бизнеса, если от этого в бюджете денег заметно не прибудет?
Финансовый тромб, мешающий обновлению моногородов, можно было бы ликвидировать путем повышения муниципальной финансовой автономии. Например, за счет перечисления части налога на прибыль или транспортного налога в адрес доходов местных бюджетов, а также возможности введения муниципальных налогов. К сожалению, системных изменений в доходных полномочиях наших муниципалитетов в ближайшее время не предвидится. Правда, будет расти государственное влияние в экономике, а значит, некоторые моногорода попадут под федеральное крыло. Во всех остальных, видимо, все будет по-прежнему: перманентная безработица, латание дыр и надежда на то, что кто-то все же обратит на них внимание.
Журнал Forbes
