Провинция глазами американского урбаниста: что делать с умирающими городами
Мрачный пейзаж, работы нет, единственный завод закрылся: это не «Левиафан» в трех словах, это половина страны. Профессор городского дизайна Райан Брент — специалист по Детройту и другим индустриальным заповедникам — посмотрел на Оренбургскую область и сделал вывод, что все еще можно спасти.
Райан Брент
Профессор по городскому дизайну MIT, один из ведущих специалистов по экономике моногородов. Многие публикации Брента посвящены Детройту, когда-то пятому по величине городу США, который испытал мощнейший регресс и стал городом-банкротом в 2013 году. В Оренбург приехал на конференцию о моногородах по приглашению «Сколково».
Оренбург
Оренбург достаточно типичен: он напоминает все города среднего размера в России. А еще он очень красивый: историческое наследие полностью сохранилось, центр выглядит интересно. Другой город примерно такого же размера, который я видел, — Пермь, где я был три года назад. В прошлом году посетил подобный город на Украине, и все они одинаковы: исторический центр в три-четыре этажа, раскрашенные в яркие цвета здания, спальные районы и жутковатые промышленные окраины. Такая мини-версия Петербурга, который я считаю самым красивым городом на свете. Но почему-то в подобных местах не относятся с должным уважением к центру, который мог бы стать туристической достопримечательностью. Большинство российских городов за пределами европейской части страны не пострадали в войнах, в отличие от той же Германии. У вас сохранился сильный ресурс, о котором на самом деле международное сообщество не подозревает, и я надеюсь, что однажды маленькие российские города будут оценены по достоинству.
Периферия Оренбурга застроена огромными правительственными и военными зданиями. Русские видят в этом скучный и банальный ландшафт, собранный из серии микрорайонов, где здания маршируют одно за другим, но для иностранца это кажется значимым памятником. Жители Оренбурга со мной не согласятся — им нравится огромный торговый центр «Армада» на периферии, а не это обаяние советской застройки.
Главная проблема Оренбурга — в рабочих местах. Многие предприятия закрыли либо жестко сократили. Вот, например, бывший текстильный завод, где теперь ТЦ «Армада», — здесь должно было работать гораздо больше людей. Это ставит вопрос о распределении функций в городе. Я всегда спрашиваю себя, куда делись бывшие рабочие ткацкой фабрики, что они делают сейчас? У ситуации много причин — например, стагнация центра. Создание ТЦ на основе заводских корпусов не самое удачное решение: туда все отправляются за покупками — и центр в результате лишается торговой активности. Ту же ошибку мы сделали в США. Оренбург похож на город Среднего Запада, например, на Дэймон в штате Техас. Хотя это не совсем точная аналогия, в Де-Муане еще более развитая периферия, чем в Оренбурге. Это город того же масштаба, он расположен на столь же удаленном расстоянии от мегаполисов. Де-Муан никогда не переживал подобного экономического кризиса — здесь не было такой концентрации военной промышленности, как в Оренбургской области. Опыт советских городов уникален, потому что уже при их строительстве в центре планировались огромные индустриальные предприятия.
Будущее Оренбурга вполне светлое. Необходимо только изменить законодательство в области землепользования. Города такого типа, как правило, бедны, а девелоперы в них сказочно богаты. Не надо думать, будто девелоперы — какие-то злокозненные ребята: они просто хотят делать деньги, при этом часто бывают недальновидны. Плохо, что бывшее промпредприятие превратили в шопинг-молл: теперь маленькие магазины вокруг закроются из-за конкуренции. У торгового центра нет эстетического значения, это скучное место. Несмотря на прекрасный исторический центр, теперь люди садятся в машину и едут на периферию за покупками. Произошла управленческая ошибка — город не смог ничего противопоставить идее девелопера.
Соль-Илецк
Этот небольшой городок с 30 тыс. жителей в Оренбургской области показался мне деревней. Я впервые оказался в русской степи, когда мы ехали туда вдоль границы с Казахстаном, — никаких деревьев не было. Напоминает Иллинойс или Айову — те края в Америке, где все голое и очень холодно зимой.
В Соль-Илецке практически и не оказалось типовых советских домов. Мои коллеги сказали, что это характерный пример сельского ландшафта. Советское присутствие почти и не ощущается. Город как был деревней, так ею и остался, только теперь с локальным туризмом, который развивается вокруг соленых озер. Здесь всегда добывали соль, а в конце позапрошлого века заполнили шахты водой, в результате возникли озера, которые теперь считают полезными для здоровья. Тут мы видим пример истории промышленного городка со счастливым финалом: соль случайно помогла изменить функцию населенного пункта.
Мэр очень гордится курортным развитием Соль-Илецка и собирается продолжить строить дома отдыха. Десятки тысяч людей приезжают сюда на выходные или каникулы, им как минимум нужен отель — вокруг озер возникла жизнь, похожая на американский уклад XIX века с бурным развитием малого туризма, с маленькими гостиницами и ресторанами. Хорошо, что эту экосистему не контролирует какая-то одна организация, у проекта нет единого владельца. Конечно, было бы здорово привести к единому образу внешний вид Соль-Илецка. Здесь много грязных дорог, по ним просто невозможно ездить. Многие отели, кажется, построены вообще без учета каких-то нормативов. Бизнесмены задают риторический вопрос: а что делать, у нас нет никакой официальной регуляции? Рано или поздно об этом придется задуматься.
Новотроицк
Я как будто бы совершил путешествие во времени — на 50 лет назад, увидев 1965 год и страну, из которой ушла большая индустрия. Город представляет собой воплощение советской идеи от начала до конца: он спроектирован вокруг огромного металлургического комбината, где работают 10 000 человек, и фактически является дополнением к заводу. Странно видеть, как официальные лица выступают с заявлением, что дела обстоят хорошо, что индустрия эффективна, что горожане счастливы, что они собираются прокладывать велодорожки. На самом деле люди даже не представляют, в какой опасности находятся. Новотроицк можно считать типичным советским моногородом с тяжелым климатом и с фокусом на одной индустрии. На мой взгляд, это одна из ключевых проблем России — что делать стране, которая по-прежнему живет по советской модели.
Новотроицк можно сравнить с Детройтом до экономического шока. У нас шок случился раньше, потому что США — нерегулируемая капиталистическая страна. Правительство России спасло многие крохотные города от коллапса — это хорошо и плохо одновременно. На Украине, например, экономика слабее и неспособна защитить убыточные предприятия, их там закрыли еще лет 20 назад. При этом в городах с рухнувшим производством и лишившимся рабочих мест обнаруживается колоссальный спрос на жилье, там целый лист ожидания. Как это возможно в местах, где нет работы? Население этих городов просто не может сдвинуться с места, люди не знают, что делать, как будто бы чего-то ждут. С другой стороны, странно заставлять их переезжать насильно.
Новотроицк построен так, что его развитие идет по изначально заложенному сценарию — и власть ему следует по инерции. Чиновники верят, что литье металла будет востребовано вечно, что все продолжит работать. На самом деле даже если допустить, что сталь останется одним из ключевых мировых товаров, едва ли Новотроицк станет пионером в ее эффективном производстве. Поэтому у меня возникло чувство, что я смотрю в прошлое. Как будут жить эти 10 000 рабочих, когда на заводе все станет автоматизировано и потребуется всего 50 сотрудников?
